Перед тем, как писать этот судебный материал, я посмотрел (в который раз!) советскую комедию «Кавказская пленница». Есть определенные параллели, только в жизни все гораздо прозаичнее и жестче, чем в кино.

Похищение возле школы

Случилось это в конце марта, когда светит яркое солнце, весело журчат ручьи и хочется просто улыбаться прохожим. Особенно после семи уроков. Айгин (данные потерпевшей
изменены) вместе с подругой стояла возле школы на улице Тополиной. Одноклассницы хотели немного перекусить, чтобы потом быстро вернуться – на дополнительные занятия по химии.
Неожиданно возле девушек появился парень кавказской внешности. Он обратил на себя внимание тем, что вел себя подозрительно, озираясь по сторонам. Потом прошел мимо Айгин. Она инстинктивно обернулась и увидела, что незнакомец развернулся и пошел за ней. В этот момент возле них резко затормозила черная «десятка», из которой выскочили три парня.
 – Один схватил меня за ноги и приподнял, два других взяли за руки. Они пытались затолкать меня в машину через заднюю открытую дверь. Подбежал первый, стал им помогать. Я сопротивлялась, как могла. Они втроем с одной стороны толкали меня в салон, с другой – четвертый втаскивал. Ударили головой о кузов «десятки», считаю, что сделали это специально, чтобы подчинилась. Разбили бровь, было очень больно, – рассказала потом девушка.
Пока автомобиль ехал, школьница кричала и сопротивлялась. При этом один похититель держал ее за ноги, второй – за руки, а чтобы было не слышно, врубили на полную громкость музыку.
Ехали недолго. Возле незнакомого девушке многоэтажного дома машина остановилась, похитители схватили пленницу и понесли в подъезд. Айгин опять пыталась кричать, надеясь, что ее услышат прохожие или жильцы этого дома, стоявшие возле окон, но никто, к сожалению, не отреагировал.
В подъезде девушка цеплялась за перила, кричала, и снова бесполезно – никто из квартир не вышел. В лифте один из похитителей предложил брызнуть ей в лицо из газового баллончика, но подельники его не поддержали: то ли не хотели травмировать «трофей», то ли опасались распылять газ в закрытом узком помещении, ведь тогда бы облако накрыло всех.
– Лифт остановился на пятом этаже. Когда меня вывели на лестничную площадку, входная дверь одной квартиры была уже открыта. Я зацепилась за эту дверь и сразу почувствовала сильный толчок в спину. Потом один охранник мне показал 23 царапины на своих руках, сказал, что это моя «работа»…

Домашняя тюрьма

Айгин тогда не знала, что находится на проспекте Степана Разина. В квартире ее удивило обилие комнат и два санузла. Ее держали сначала в зале, где было большое окно, потом перевели в комнату поменьше. Дело в том, что пленница все время пыталась протестовать и шумом привлечь внимание соседей.
– Я ломала попадавшиеся мне вещи, била посуду, кричала, отказывалась от еды, пила только воду. Спала в кресле. Все это время меня охраняли пять человек. В первый день они обнаружили в моей сумке фотоаппарат и принялись снимать друг друга и даже меня. Потом сели батарейки, и похитители не смогли стереть эти фотографии.
Через сутки заточения девушка услышала сирену на улице и подошла к окну. Два охранника велели ей сесть на место, но она проигнорировала их требование. Тогда позвали третьего, который ударил пленницу кулаком в лицо. В ответ Айгин укусила его за предплечье.
Чуть позже девушка услышала разговор охранников и поняла, что ее похитили по старинному обычаю, а женихом оказался Асип (иногда его называли Асиф). Тот самый, который занимался в секции бокса и ударил в лицо! Представляете ее состояние в тот момент?
Еще охранники тихонько обсуждали, сколько надо денег просить у ее родителей, поскольку «отец – человек состоятельный, заплатит любую сумму». На всякий случай Айгин, когда пила воду на кухне, незаметно взяла нож с пластмассовой ручкой – для самообороны, вдруг кто-то начнет приставать. Но до этого дело не дошло – охранники взяли слово с Асипа, что девушку он не тронет.
Ночью к ним в квартиру постучала измученная криками и шумом соседка, она долго ругалась с парнями, обещая вызвать милицию. Те решили на всякий случай отвезти пленницу за город. Поговорили с земляками из их же азербайджанской диаспоры и отвезли в три часа ночи Айгин в Выселки.
 – Машину похитители остановили на краю села, долго обсуждали, в какой особняк постучать. Потом по очереди подъезжали к домам, переговоры вел Асип. В первых двух ему отказали, а в третьем согласились. Когда меня, несмотря на сопротивление, завели внутрь, хозяева, пожилые мужчина и женщина, ушли на улицу…
Утром в дом пришли две сестры одного из охранников. Своих имен они не назвали, но стали уговаривать пленницу, чтобы вышла замуж за «очень-очень достойного человека». А что касается похищения, то через этот старинный «обряд» проходят все восточные девушки.
Школьница наотрез отказалась. Тогда приехали матери Асипа и Вугара и тоже принялись уговаривать. Между уговорами женщины заметили у девушки нож, сказали об этом охранникам, те сразу же отобрали холодное оружие.
Несмотря на все красноречие «парламентариев» и призывы помнить национальные традиции, школьница не соглашалась выйти замуж за Асипа. Тогда глубокой ночью, когда охранники уснули, одна из женщин тихонько подошла к пленнице:
 – Я дверь открыла, убегай. Там такси стоит, водитель тебя отвезет домой.
Не веря внезапному освобождению, Айгин выскользнула из дома, села на заднее сиденье автомобиля, назвав свой адрес. Водитель молча доставил ее к подъезду и, не спрашивая о деньгах, быстро уехал.

Три приговора

В плену девушка пробыла несколько дней –  с 23-го по 27 марта. Вернувшись домой, она рассказала все родителям, а потом, несмотря на дикую усталость, поехала с ними в милицию. Я не оговорился – в милицию. Дело в том, что преступление было совершено в 2007 году, когда правоохранителей еще не «переименовали» в полицейских. Но похитителей судили в разное время. Например, Вугара Гасанова, скрывавшегося все эти годы в Москве, – совсем недавно.
Заявление в милицию о похищении 17-летней дочери родители Айгин подали 24 марта. По словам пленницы, охранники об этом узнали, с кем-то созваниваясь, и постоянно обсуждали, как лучше им поступить. В качестве подстраховки они думали взять с родителей выкуп, а потом якобы вернуть деньги, если отец девушки заберет заявление обратно и скажет, что претензий у него нет.
Еще охранники делили ценные вещи, отнятые у пленницы: кольца, серьги, фотоаппарат, телефон и 3 тысячи рублей – кому что потом достанется. Даже спрашивали у нее: оставит ли все это им. Те еще «джентльмены»!
Судили их по одному, и сроки они получили тоже разные: Айдын Мамедов – три года строгого режима, Эльчин Юсубов и Асип Алиев – по шесть лет условно. Мамедов приговор обжаловал, но областной суд оставил его без изменений.
Сделаем небольшой экскурс в историю. Наказание за похищение невесты полагалось и в царской, и в советской России. В Уголовном кодексе СССР была даже отдельная глава «Преступления, составляющие пережитки местных обычаев». В российском Уголовном кодексе, действующем с 1996 года, есть статья 126 – похищение человека. С 2007 года она предусматривала за совершенное преступление срок от 6 до 15 лет. В действующей редакции УК наказание поменьше – от 5 до 12 лет.
Теперь о пережитках прошлого. Один из свидетелей рассказал об особенностях древнего обычая. Как правило, невесту похищали после того, как договорятся родители двух сторон. Если же девушку крали без предварительного согласия ее родителей, то потом вместе с дарами возвращали домой и уже там договаривались о свадьбе. У восточных народов принято считать, что похищенную девушку замуж никто другой не позовет, соответственно, ее родители, побранившись, в конце концов, соглашались считать похитителя своим зятем.
Примерно за полгода до преступления незнакомая женщина позвонила матери Айгин с «интересным» предложением: выдать дочь замуж за одного молодого человека. Мать школьницы ответила отказом, сославшись на то, что об этом молодом человеке плохо отзываются люди.

Допрос обвиняемого

Вугара Гасанова допрашивали и в ходе следствия, и в суде. На некоторые прямые вопросы он давал уклончивые ответы. Кроме того, все эти годы он жил в Москве, не имея гражданства и даже паспорта. Если требовалось купить билеты, он просил родственников взять на свое имя. В свидетельствах о рождении его детей указано только отчество. Эти и другие штрихи говорят о том, что Гасанов знал о федеральном розыске и скрывался от правоохранителей.
Итак, фрагмент допроса.
– Асип Алиев – мой родственник, жил тогда рядом со мной во втором квартале. Асип говорил, что любит Айгин и она отвечает ему взаимностью. Похищать невесту – традиция нашего народа. Алиев попросил помочь украсть девушку, при этом подчеркнул, что она в курсе будущих событий.
Через сутки после похищения, когда Айгин наотрез отказалась выходить замуж, я разговаривал с ней. Девушка сказала, что не любит и никогда не любила Асипа, и потребовала отвезти ее домой. Я и другие парни поговорили с Алиевым, чтобы вернул пленницу родителям, но он наотрез отказался.
– Вы знали, что Айгин несовершеннолетняя?
– Нет.
– Она просила вас позвонить ее родителям?
– Было такое. Раньше я работал у ее отца в сервисе. Хотел позвонить, но побоялся идти против своего родственника.
 – Если вы работали у отца потерпевшей, то знали, сколько у него детей, какого они возраста?
– Я знал, что у него есть дети. И – все.
– Куда и почему вы уехали в конце марта 2007 года?
– После похищения я уехал в Москву. Здесь, в Тольятти, врач сказал, что в столице есть специалист, у которого можно лечиться. Я уехал на лечение и остался там работать, потому что город хороший.
– Знали, что вас разыскивают правоохранительные органы?
– Нет.
– За эти годы вы сталкивались с правоохранителями?
– Только ГАИ останавливали, протоколы писали. А тут мне позвонили из школы и сказали, что у моих детей проблемы со здоровьем. Я быстро приехал, ко мне подошли оперативники, спросили, как зовут. Потом скрутили меня. При детях наручники надели! Зачем?
– Ваше отношение к совершенному преступлению?
– Раскаиваюсь. Я не знал закона, думал, что все по обычаю. Асип меня обманул, говорил, что девушка согласна и любит его. Он до сих пор думает, что это я помог Айгин ночью бежать. Мы теперь враги.
Гасанов вину признал частично. Когда ему предоставили последнее слово, то начал извиняться перед судом, призывая его к гуманизму, а заочно – перед потерпевшей и ее родителями (они отказались участвовать в процессе). Клялся впредь не нарушать закон, просил не лишать его свободы, дескать, полгода, проведенных в камере следственного изолятора, вполне хватило для переосмысления.
В итоге – два года колонии строгого режима. Прокуратура Автозаводского района, чей представитель поддерживал в суде государственное обвинение, уже обжаловала вынесенный приговор. Слово теперь за областным судом.

Сергей РУСОВ