В редакцию он вошел как-то торжественно и сразу расставил все акценты:
– Я принес вам свои стихи для опубликования. Вот моя изданная книга, а вот флешка, там четыре сборника стихов. Выбирайте любой и печатайте.
А чтобы я не сомневался, привел главный аргумент:
– Один экземпляр книги вручен Евгению Евтушенко. Он взял.
– Где это было?
– Летом, на Грушинском фестивале.
Я был на фестивальной поляне, но с классиком советской литературы не общался, поэтому спросил у гостя про реакцию мэтра:
– И как он?
– Из Америки приехал с женой и без ноги…
 Не стал я говорить гостю, что общение с Евтушенко ничего не означает. Во всяком случае, это не залог хороших стихов. Издание книги тоже не аргумент. Как правило, сборники сейчас издают либо на свои деньги, либо на спонсорские. Типографиям все равно что печатать, лишь бы платили и не нарушали действующее законодательство: хотите рифмованные строки – пожалуйста, хотите нерифмованные – нет проблем. Но об этом мало кто знает, зато автор, потом раздавая книги, смело себя называет поэтом.
Еще псевдоаргумент – размещение стихов на специализированных сайтах, где нет никакого отбора. Однажды услышал разговор двух графоманов:
– У тебя сколько стихов там размещено?
– Семьдесят три.
– А у меня скоро четыреста будет.
Никогда в поэзии качество не определялось количеством, но у графоманов своя градация.
И еще один «аргумент», который любят приводить самодеятельные авторы:
– Я родным (друзьям, коллегам) прочитал свои новые стихи, им понравилось.
Тут надо иметь в виду два нюанса. Во-первых, автор, читая, интонацией сглаживает корявости, во-вторых, зачем близким родственникам расстраивать его, ведь он пишет про них и про их достоинства.
Я сейчас вам раскрою большую тайну. Только вам – больше никому. В нашем почти миллионном городе, чтобы сосчитать настоящих поэтов, хватит пальцев двух рук, даже останутся.  Примерно столько же авторов, которые могут написать вполне хорошие стихотворение, четверостишье или две строчки. Все, остальные больны графоманией.
А теперь отдельная история про плохие стихи и высокомерие автора. В одном из последних обзоров поэтической почты упоминались рифмованные строки Вадима Колесова – два абзаца, не больше. Причем в щадящем режиме, без жесткого, как обвинительный приговор, слова «графоман».
Автор обиделся и прислал по электронной почте ответ, давая понять, что не согласен с оценкой своего стихотворения и не нуждается в наших комментариях. А позже письма прислали другие читатели, рассказавшие, как Колесов переживал по поводу опубликованного обзора.
 – Зачем вы расстроили человека? Мы согласны, что у него слабые стихи. Если честно, это даже не стихи, а так, набор рифмованных строк. Но человек не пьет, не хулиганит, а пишет себе и пишет. Что он плохого делает? Кому он мешает? – эмоционально спрашивали читатели.
Я объяснил, что у редакции другой подход. Замечательно, когда человек свою энергию тратит не на шумные застолья, а на поэзию. Еще замечательнее, когда его стихи нравятся домашним. Но если он начинает бомбардировать газету своими творениями, то должен понимать, что редакция имеет право опубликовать тексты целиком или частями, с комментарием или без. Мы не ведем переписку с отдельными авторами, не учим пенсионеров правилам стихосложения. И вообще, по действующему законодательству не обязаны отвечать на письма.
Все это так, но я для себя тогда решил и даже объявил на планерке, что надо беречь здоровье обидчивых авторов и по возможности не включать их «творения» в критические обзоры. Прошло не очень много времени, Вадим Колесов прислал новую подборку стихов. Как ни в чем не бывало. Тогда ему написали, дав понять, что стихи слабые и годятся только для разбора поэтических полетов.
Ответ не заставил себя ждать. С интервалом в 15 минут пришли два послания. Первое:
– Нормальные стихи тоже можно обхаять при желании. Мы не можем ждать милости от глупого журналиста. Делать правильные выводы – наша задача…
Знаки препинания я расставил сам, у автора с этим, видимо, проблемы. И второе послание:
– Впрочем, не печатайте. Я не хочу иметь дело с самодовольными идиотами. Больше вам не пишу…
Несмотря на такое обещание, Колесов на следующий день звонил в редакцию несколько раз. Я поговорил с ним только один раз, подчеркнув, что после таких писем его рифмованные строки точно попадут в обзор.
А сейчас, собственно, четверостишья Колесова. Итак, «Осенний бал».

Наша осень как царевна
Всем вниманье уделит.
А окрестные деревья
От листочков оголит.
Собрались тут бала ради
Липа, с ней каштан и клен.
Гости очень встрече рады,
Им от осени поклон.

И так далее. Классики рыдают, глупые журналисты не могут ничего понять, а воодушевленный автор итожит:

До утра почти что длился
Этот дивный карнавал…
Но тут дворник появился
И листочки все собрал.

Не менее банальным вышло стихотворение «Три вершины», где автор рассказывает о своем восхождении на Эльбрус:

Вот дошел до седловины,
В полный рост встать не боюсь,
Снизу видят три вершины
Мой презент тебе. Эльбрус.
Мы с тобою так похожи,
Три седые головы
Я значительно моложе,
На тебе мои следы.

Не могу удержаться от нескольких каверзных вопросов: если у Эльбруса три головы, то сколько у автора, который подчеркивает свою предельную схожесть? Какие следы он оставил там? Как Ося и Кися, герои известного романа? Или что-то другое? Является оставленное презентом или автор подарил трем вершинам нечто иное, более ценное? А самое главное – это хорошие стихи?
Смотрим  еще два колесовских «шедевра», они тоже связаны с поездкой в горы: «Канатная дорога» и «Здравствуй, Баксан, прощай, Баксан». Здесь сюжет примитивно прост: подъем в горы (вниз не смотри), обзор с вершины (красиво, чистый воздух), спуск (теперь не так страшно). И финал:

Ах, сколько нынче повидал,
Рукой Эльбрусу помахал.

Может быть, дело вовсе не в поэзии, а в желании автора похвалиться, что в конце октября он ездил на Кавказ? Хвалятся же люди отдыхом в Турции или Египте, хотя глагольными рифмами не балуются. Если я угадал, то впору процитировать известного сатирика:

Не писал стихов? И не пиши,
Лучше свежим воздухом дыши.

Читал, писал и улыбался
Сергей РУСОВ