На этой неделе в центре сердечно-сосудистой хирургии прошли две последние сложные операции. В принципе, там все операции непростые, но я имел в виду те, что на открытом сердце.
Во вторник операцию провел руководитель центра, доктор медицинских наук Валерий Рудуш, в четверг – кардиохирург Сергей Теребинов. Валерий Эдгардович ему ассистировал, готовый в любой момент подстраховать. За последние три года они вместе провели  150 операций на открытом сердце, и молодой кардиохирург многому научился у известного врача.
Сам Валерий Эдгардович дал высокую оценку работе коллеги:
– Он может делать и уже делает самостоятельно высокотехничные операции.

Станет плохо – не падай

Поскольку я с Валерием Рудушем знаком давно (даже как-то проводили в «Вольном городе» «прямую линию»), то спросил, особо не надеясь на положительный результат, можно ли мне поприсутствовать на операции. Доктор ответил, что такие операции длятся несколько часов, и не каждый новичок выдерживает, когда больному, например, вскрывают грудину. Процедура малоприятная во всех отношениях, но необходимая¸ иначе до сердца не добраться.
– Мне бы посмотреть кульминационный момент, – уже робея, сказал я.
– Когда мы остановим сердце, запустив аппарат искусственного кровообращения? Хорошо, только по операционной особо не ходить, я покажу, где можно. Станет плохо от обилия крови – не падай. В такой ситуации лучше выйти из операционного зала, на крайний случай, присесть, привалиться к стене. А то…
Тут Валерий Эдгардович замолчал. Я на всякий случай решил уточнить:
– А то что?
– В обморок можно упасть – голову разбить. Я сам, когда студентом первый раз в жизни попал в операционную, почувствовал себя не очень. Даже выходил из зала…
Пообещав доктору держать себя в руках, я отправился переодеваться, и уже через 15 минут был внешне похож на настоящего хирурга.
Первое, что меня поразило в операционном зале, это количество медиков. Потом я узнал, что такую сложную операцию проводят три-четыре хирурга (один – основной, остальные ассистируют). Им помогают анестезиолог с медсестрой, перфузиолог (специалист по искусственному кровообращению) с медсестрой и операционная медсестра. Причем все работают четко, слаженно, совсем не так, как показывают в суматошных сериалах.

Откуда берут шунты?

Теперь о больном. Мужчине 52 года, он перенес инфаркт миокарда, страдает ишемической болезнью сердца. Ишемическая болезнь – это сужение или закупорка атеросклерозом коронарных артерий. Чтобы диагностировать поражение артерий, предварительно делают коронарографию, то есть контрастный рентген сосудов сердца.
В операционной есть специальный прибор – ангиограф, который позволяет посмотреть любой сосуд в любом участке человеческого тела. Кстати, ангиограф – единственный в Тольятти.
Если поражение не значительное, хирурги делают стентирование. Иными словами, через небольшой прокол устанавливают стент, чем-то похожий на спиральку. Если проблема серьезней – проводят аортокоронарное шунтирование. Это операционный разрез грудной клетки, запуск аппарата искусственного кровообращения, остановка сердца. Затем в обход закрытых сосудов вшиваются шунты. А их, в свою очередь, берут из тела больного. Это одна или две грудные артерии и участки вен.
Я обратил внимание, что у больного разрезана нога. Вот оттуда и взяли два участка вен. Всего мужчине поставили три шунта.
Первый раз в жизни я наблюдал, как человеку останавливали сердце. Не буду вдаваться в натуралистические подробности, зрелище – не для слабонервных. Хорошо, хоть мой организм в этот момент не подвел меня, а то в операционной пол пусть и не кафельный, но тоже твердый – лучше не падать.
Я не стал дожидаться окончания операции. Зачем мешать профессионалам своим присутствием? Но через сутки приехал в центр.
– Как прооперированный себя чувствует? – первым делом спросил у доктора.
– Уже ходит, – спокойно ответил Валерий Рудуш.
– Где ходит?!
– В реанимации. Мы таких пациентов двое суток держим в реанимации, потом переводим в обычную палату. Выписываем, как правило, на десятые сутки. Кто – едет в санаторий на реабилитацию, если есть бесплатные путевки, кто – восстанавливается дома. А ходить они начинают на следующий день после операции, это нормально.
– После такой сложной операции человеку дают инвалидность?
– Они к нам поступают уже с инвалидностью, потому что перенесли инфаркт миокарда. Поскольку функция сердца нарушена, человек работать не может. Это после операции и реабилитации люди порой выходят на работу, а некоторые даже снимают инвалидность.
– Серьезно?
– Да, хотя инвалидность снимают редко, потому что она дает право на пенсию.

Когда следующая операция?

Для тех, кто не знает: центр сердечно-сосудистой хирургии располагается на территории баныкинской больницы. Он обслуживает Тольятти, Жигулевск, Ставропольский и Сызранский районы.
Поскольку центр муниципальный, его финансируют из областного бюджета, соответственно, на уровне губернии устанавливают и квоты. Так, в этом году были выделены средства на 45 операций по аортокоронарному шунтированию и на 50 – по стентированию. На текущей неделе в центре сделали 44-ю и 45-ю операции по шунтированию.
Когда следующие? Для 70 человек, стоящих в очереди на шунтирование, это не просто вопрос, это борьба за жизнь, за возможность вернуться к нормальному ритму. Заявку Валерий Рудуш, конечно, подал – на 100 операций по шунтированию и на 200 – по стентированию. Сколько утвердят – сказать сложно, потому что с 1 января у медицинских учреждений меняется статус, они из муниципальных переходят в разряд федеральных. По идее, должно быть лучше. Но будет ли?
Кроме того, с учетом конкурсной системы реально финансирование операций начнется в апреле-мае. И все равно Валерий Эдгардович с оптимизмом смотрит в завтрашний день, так как в баныкинской больнице сменился руководитель. Новый главврач Виктор Шпилевой понимает важность центра сердечно-сосудистой хирургии, поэтому стало лучше обеспечение расходными материалами, инструментами. Даже территорию благоустроили, наконец-то убрав трехлетний строительный мусор.
А самое главное: с 1 декабря центру в прямое подчинение передается реанимация, на очереди – операционный блок. Прежний главврач больницы считал, что реанимацией и оперблоком должны руководить другие медики. Это создавало кардиохирургам дополнительные трудности, потому что руководители находились в других лечебных корпусах, и уходило драгоценное время на согласование действий.
Кстати, центр создан в 2009 году на базе отделения сосудистой хирургии. В отделении была единая структура: приемный покой, операционный блок, реанимация. С созданием центра администрация баныкинской больницы, руководствуясь непонятными соображениями, разделила структуру на три части. Возможно, в основе этого лежала профессиональная зависть: доктор медицинских наук Валерий Рудуш – известный специалист в области кардиохирургии.

Первые шесть часов

Просматривая недавно сводки происшествий, я наткнулся на такое сообщение. На пересечении Приморского бульвара с улицей Юбилейной столкнулись пассажирский автобус «Богдан» (маршрут № 131) и «Тойота». Иномарка от удара опрокинулась, а в автобусе от эмоционального стресса у пенсионерки произошел сердечный приступ. Женщину в срочном порядке госпитализировали.
В принципе, сердце может засбоить в любое время и в любом месте, даже в аптеке. Поэтому я спросил у Валерия Рудуша: как попадают горожане в центр сердечно-сосудистой хирургии?
– Есть срочные больные, есть плановые. В центре 50 коек для «сосудистых» больных и 10 – для «сердечных». С учетом роста кардиозаболеваний, мы хотим изменить эту пропорцию, скажем, 40 на 20. Обращаю внимание, что мы не занимаемся лечением как таковым, для этого есть отделения кардиологии, терапии в различных больницах. Мы только оперируем, – подчеркнул Валерий Эдгардович.
– А как попасть на операцию?
– У нас кардиологи Анна Пухова и Марина Маклакова ведут прием пациентов, которые уже приходят с соответствующим направлением. Назначают коронарографию, где становится ясно: кому необходимо стентирование, а кому – аортокоронарное шунтирование.
То же самое хотим внедрить и по «сосудистым» больным. А на «скорой» нам обычно привозят с острым коронарным синдромом. Если в первые шесть часов не остановить этот синдром, то у человека будут серьезные проблемы со здоровьем.
– А квоты здесь тоже есть?
– Конечно. Было 100 квот, мы их уже за год выбрали, но продолжаем работать. Это в конечном итоге снизило в Тольятти смертность от инфаркта до 4 процентов. Нас даже в Москве на международной конференции отмечали, потому что это очень хороший показатель, если брать масштабы России.
Будете писать материал, обязательно отметьте Константина Кудряшова, в общем успехе есть его большая заслуга. А сейчас, извините, звонят из реанимации, надо срочно подняться наверх. У нашего центра есть еще одно направление – пластическая хирургия, но давайте поговорим об этом в другой раз…

В кардиоцентре был
Сергей РУСОВ