Что-то неладное творится в нашей природе. О том, что четвертый год толком не опыляются зерновые культуры, я уже не раз писал в «Вольном городе».
На хлебных полях массово, словно штыки, торчат желтые колосья без зерен. Впервые это было замечено в 2009 году, когда у фермера Василия Борисова не опылилась яровая пшеница на площади около 400 гектаров, но семена он тогда собрал. Что посеял, то и намолотил.
В 2010-м он снова на этом поле посеял пшеницу, но даже семян не собрал. Начал жать да бросил. Такое же явление с ветроопыляемыми злаками продолжалось и в 2011 – 2012 годах. Исходя из опыта прожитых лет, однозначно ответить на это необъяснимое явление в природе я не могу. Одной засухой это не объяснить. Дальше – больше…

За жизнь сражается последний

Еще четыре года назад под куртиной из шестнадцати дубов, защищенных забором пчельника от прожорливого скота, росли двадцать молодых деревец, но засуха сгубила девятнадцать из них. Сражается за жизнь последний, выросший из желудя.
В этом году на дубах не выросло ни одного желудя: майская жара и тысячи гусениц 3 – 4 видов, съевших всю листву, оставили нагишом патриархов леса до середины лета. Оделись дубки в июле в новые листочки, и – снова гусеницы до поздней осени. Да, великаны! Длиной и толщиной в палец взрослого человека, бледно-зеленого цвета. В руки боязно взять такую тварь:  вцепится жвалами в кожу.
Объедали червячки дубы все лето и даже в сентябре. Во второй половине лета на изгрызенную листву напала новая беда – грибок под названием «мучнистая роса». Листья побелели. Какие уж тут желуди? Хорошо, если дубы на пчельнике весной листвою оденутся новою. В округе – по оврагам и опушкам большого Ново-Буянского леса – погибли сотни вековых дубов. О березе, липе, осине, русском клене я молчу. На разных участках леса их гибель составляет от 60 до 100 процентов.   
Растут на пчельнике десять сосен высотой по 20 метров, которым от роду сорока лет нет. Двадцать два года назад, когда я впервые поставил под ними свои двенадцать ульев, они были высотой всего по 3 – 4 метра, со стволами толщиной в 8 – 10 сантиметров, а теперь стволы – 50 сантиметров.
Уж очень благодатное место досталось сосновому самосеву: рукотворная лощина между двумя противоэрозионными валами, которая весной заливается талой водой, образуя на две недели лужу глубиной до метра. Эта вода и питает сосны, просачиваясь к корням. Если в округе погибли в лесах до 50 процентов этих красавиц, то сосны в лощине пока не страдают от недостатка влаги, чувствуют себя прекрасно, стоят темно-зелеными. Вот и сейчас все они на склонах оврагов, буграх – желтые, а в лощине, на пчельнике, радуют глаз густой зеленью.
Многие годы мои зеленые друзья засыпали площадку с ульями мешками шишек, ходить по которым крайне неудобно, приходилось расчищать тропинки граблями. В 2011 году на соснах было мало шишек, а в нынешнем – ни одной. Нет шишек, нет желудей – нет семян. То же происходит с липой, кленом, березой. Не плодоносят деревья в наших лесах даже там, где влаги достаточно в любых условиях,  где нет никакой химии и в помине.
Я поделился своими наблюдениями с заезжавшими в Тольятти моими друзьями из Ульяновской области и Татарии. Они сказали, что наблюдают в своих лесах ту же картину.
В чем кроется беда надвигающегося бесплодия нашей флоры? Разгадать эту загадку должны биохимики. Но поднять этот вопрос, заострить его должны средства массовой информации. Но их будто и нет в России. Вся пресса и почти сотня круглосуточных каналов ТВ смакуют разный криминал и похождения молоденьких распутниц-школьниц.
Остается надежда: «Вольный город» поднимет эту тему, да неравнодушные читатели поделятся своими наблюдениями за необъяснимыми явлениями в природе.

Где передовой рубеж биохимии?

В 2012 году Нобелевскую премию по химии получили два человека, иностранцы разумеется, за открытия… в биологии. Видимо, номинаций премий по ботанике и биохимии у нобелевцев нет.
Давно, более шестидесяти лет назад, было открыто и доказано, что весь растительный мир общается между собой, видит и слышит друг друга при помощи электромагнитных волн сверхвысотной частоты. Но только недавно эти два лауреата открыли клеточных «радистов». Ими оказались белки группы «Г», входящие в состав живых клеток. Вот только не указана частота волн, на которой работают «радисты» из цветочных почек. До конца не изучено взаимодействие волн, излучаемых живыми клетками растений, и радиочастот, на которых работает вся современная информационная техника.
Мне кажется, что корни надвигающегося бесплодия ветроопыляемых травянистых растений и деревьев надо искать именно во влиянии радиоволн СВЧ на весь живой мир: флору и фауну. Всюду идет разбалансировка систем репродукции, систем размножения: от пшеницы и сосны до человека.
Дошло до того, что гречка на наших полях цветет дважды: в июле и в сентябре. Парадокс, но приходится косить цветущие гречневые поля, вымолачивать незрелое наполовину зерно. Вот и покупаем мы гречку в магазинах Тольятти, выращенную… в Канаде.
Что я, как пчеловод, скажу о пчелах? Также наблюдаются необычные явления в размножении. При последней ревизии, проведенной в конце сентября, в ульях всюду был открытый расплод и даже яйца, а количество рамок с расплодом доходило до десяти из двенадцати в ульях системы Дадана, что необычно для этого времени года. Раньше в это время открытого расплода в ульях не было. У пчел сбились с ритма биологические часы. К чему это приведет – увижу весной.

Генка выбрасывает «генку»  

Ездил все лето мой знакомый фермер по своим полям и разводил руками: не мог он приказать ржи и пшенице нормально опылиться, не мог приказать гречке не цвести повторно. Но приказал работнику Геннадию Петрову перебрать в погребе картошку и выбросить «поповскую», которую тот наотрез отказался кушать: плохо варится, непривычный вкус.
Дело в том, что местный священник посадил на фермерском поле какую-то привозную картошку для монастыря. Действительно, этот картофель оказался не совсем обычным для наших мест: засухоустойчив, ботва вдвое меньше, чем у местных сортов по высоте и массе, но урожай-то дал отменный, вдвое-втрое больше, чем местная скороспелка, негритянка и синеглазка.
Попробовали мы эту «новинку» и отказались, посчитав ее за геномодифицированный продукт.
– Монахам-то колотить башкой о пол мозги не нужны, а мне трактор и комбайн водить надо, мне мозги нужны! – заявил фермеру тракторист Геннадий Петров, узнав, что от «генки» уменьшается масса мозга.
Сам фермер тоже не спешил есть генный продукт. Вот и распорядился перебрать всю картошку в погребе и выбросить до одной попавшую весной с семенами через сажалку…

Евгений ГЕРАСИМОВ,
ветеран ВАЗа, пасечник,
специально для «Вольного города»