– Двухкомнатную квартиру, в которой я жила, год назад приобрела моя мать. Я устроилась продавцом в зоомагазин, работа так себе. Почему? График: три дня работаешь, столько же отдыхаешь, за каждый выход платили по 700 рублей. Вот и считайте, сколько всего получалось. Да и товары там не первой необходимости, покупатели в очередь не стояли.

Я начала искать что-то интереснее, денежнее, но найти ничего не смогла. Меня накрыла мощная депрессия…
Так объяснила Юлия Павлова свое решение стать закладчицей наркотиков. Можно, конечно, посочувствовать девушке, посетовав на скрытую безработицу. Но объективности ради, стоит заметить, что Юлия не обладала особым даром, престижной профессией или желанием учиться. Она пошла по самому простому и тупиковому пути, который неизбежно привел ее на скамью подсудимых.
Нельзя требовать от общества предельного к себе внимания, ничего не давая взамен. Впрочем, хватит морализаторства, вернемся к точке исходного падения Павловой. Заплатив анонимному куратору определенную сумму, девушка получила указание забрать в определенном месте (в лесу) оптовую закладку и разложить дозы по Старому городу.
– Вечером я забрала пакет, там были 10 доз. Утром разложила восемь, а две пока оставила. Вернулась домой, «отчиталась», тут в дверь позвонили. Это была полиция. Мы потом с понятыми поехали собирать «кладки»…
Знаете, что самое скверное? Юлия вспомнила только шесть мест, а наркотики были лишь в четырех. Значит, кто-то уже успел воспользоваться ситуацией. Где были тайники? В снегу возле детсада «Островок», стадиона «Труд» и других знаковых мест.
Вину Павлова признала сразу и в суде Центрального района не пыталась выкручиваться. В итоге – всего пять с половиной лет колонии общего режима.
Вторая история чем-то перекликается с первой. Вот что рассказала полиции потерпевшая по горячим следам:
– Внук держал окровавленными руками нож и требовал, чтобы я дала ему денег. Кричал гадкие слова, матерился, неприятно всё это сейчас вспоминать. Я отвечала, что у меня денег нет, и напомнила, что недавно заплатила в больнице за его операцию 11 тысяч. Кроме того, погасила долг по квартплате.
Он всё равно требовал 500 рублей, говорил, что украл видеокамеру то ли из офиса, то ли из дома. Дескать, надо возместить ущерб. Я хоть и очень испугалась, но ударила по руке с ножом. Стас, он был очень пьяный, выронил нож, а я вышла из комнаты и позвонила в полицию. Потом выпила две таблетки, чтобы успокоиться и поднять резко упавшее давление. Я внука боюсь, он физически сильнее. Сын умер два года назад, меня некому теперь защитить…
Как думаете, сколько бабушке лет? Почти девяносто! В таком почтенном возрасте надо находиться в окружении заботливых родственников, пить чай с мятой и радоваться каждому солнечному дню.
На улице Дзержинского есть дома с малосемейками. В каждой секции, как правило, восемь комнат. Вот одну из скромных комнат и занимала бабушка. У великовозрастного внука есть свое жилье, которое ему когда-то как сироте выделило государство. Но в холодное время года Станислав там не живет. Почему?
– Холодно в доме: котел украли, отапливать нечем три комнаты. Я у бабушки зимой кантуюсь, – объяснил агрессивный внук, кстати, ранее судимый.
И на всякий случай добавил, что иногда он ей деньгами помогал, иногда – она, но размера ее пенсии не знает. Правда, соседи по секции, жалея бабушку, рассказывали, что внук плохо к ней относился и постоянно требовал разные суммы. Так и прозвучало:
– Законченный потребитель!
Когда уголовное дело рассматривалось в суде Автозаводского района, бабушка (у нее другая фамилия) вдруг сменила гнев на милость. Она стала говорить, что внук ее вовсе не обижал, только просил деньги. Да, нож в руках он держал, она испугалась не за себя, а… за него. И вообще, не надо лишать Стаса свободы.
Изменили свои свидетельские показания и некоторые (не все!) соседи: то ли адвокат обвиняемого их попросил, то ли чем-то другим руководствовались. Тем не менее, суд за совершенный разбой приговорил Станислава Фильберта к трем с половиной годам колонии особого режима.

Сергей РУСОВ