В этих заметках речь пойдет о древней и современной судьбе нашего красавца-леса. Русские первопроходцы начали осваивать местные края почти пятьсот лет назад. Первые рубленые из столетних сосен избы получили деревню Куя – от слова «куна». Так тамошние тюркские народы называли зверька с ценным мехом – куницу.
Потом по берегу Волги и ее протока Куньей Воложки появилась деревня Кунеевка, а затем – Федоровка. А вокруг – гигантский Куний бор. Он протянулся на десятки верст, вплоть до села Ягодное. Площадь этого лесного массива равнялась более 60 тысяч гектаров.

Экскурс в историю

После переноса города в 1952-1953 годах оказались затопленными богатые луга, часть лесов. Ставропольский лесхоз (в него входили Ягодинское, Ставропольское и Федоровское лесничества) тогда «похудел» более чем на десять тысяч гектаров! К 60-м годам XX века общая территория бывшего Куньего бора сократилась уже до 16,5 тысячи гектаров. Основную нагрузку по оздоровлению атмосферы несли 8 тысяч гектаров леса, оказавшиеся в черте Тольятти, между Центральным и Автозаводским районами.
По данным института экологии Волжского бассейна, в конце XX века наш лес ежегодно выделял 38 тысяч тонн (!) кислорода, а главное – поглощал 357 тысяч тонн пыли и более 50 тысяч тонн ядовитых выбросов сернистого и углекислого газов и окисей азота.
Еще 15-20 лет назад в нашем лесхозе ежегодно готовили 350-400 гектаров для саженцев сосны, берез и тополей. Потом это количество уменьшилось в 10 (!) раз, а в последние три года высаживали всего 5-7 гектаров.
Потом остаток Куньего бора получил последний смертельный удар. В засушливое лето 2010 года заполыхали десятки пожаров. Трое суток нерешительных, а точнее, пассивных действий руководства мэрии унесли более тысячи гектаров леса.
Даже если мы ежегодно начнем организовывать посадку хотя бы по 50 гектаров, то с учетом естественного отбора (от 25 до 35 процентов саженцев за первый год засыхают) нам необходимо восстанавливать погибший массив 50 лет! Да и саженцы теперь стоят баснословно, их еще надо привезти издалека.
А ведь в середине XX века у каждого из трех лесничеств имелись собственные лесопитомники, работала уникальная шишкосушилка, которая обеспечивала практически всю Куйбышевскую область элитными семенами сосны. Кстати, тогда наш лесхоз назывался специальным семенным лесхозом…

По цене золота 999-й пробы

Обычно в январе начинался сезон сбора шишек со специальных делянок столетних сосен. Опытные верхолазы поднимались на 15-25 метров к зеленой хвойной кроне деревьев. Они выбирали самые крупные смолистые серые шишки. Работа была опасной, но высокооплачиваемой – за сезон можно заработать от тысячи рублей, в то время как месячный оклад инженера насчитывал 120-140 рублей.
Не буду утомлять описанием многоступенчатой технологии. Скажу, что из более тонны шишек после многочасовой обработки появляются невесомые (по 0,5-0,7 миллиграмма) семена сосны. Литровая банка вмещает полкилограмма – более 60 тысяч семян! Ценность грамма ставропольского семенного фонда была такова, что приравнивалась к грамму золота 999-й пробы!
Полвека назад, закончив восьмилетку, я начал учиться в альма-матер лесоводов Поволжья – в Бузулукском лестехникуме. На втором курсе, став совершеннолетним, получил паспорт и трудовую книжку – учился уже заочно, зато практически осваивал искусство лесоводства. За два годы работы в Ставропольском спецсемлесхозе я успел поработать лесорубом на прополке плантаций питомника, на посадке саженцев сосны, берез и тополей. Кстати, дневная норма высадки маленьких двухлетних сосенок с помощью «меча Колесова» колебалась (в зависимости от рельефа и плотности грунта) от 350 до 450 саженцев. За три недели сезона (без выходных) мы с напарником успевали высадить более семи тысяч будущих деревьев – это свыше гектара массива.
К восемнадцати годам я получил специфические профессиональные навыки лесовода и первую должность – мастера лесных культур. Очень гордился, что мне доверили руководство большим хозяйством самого крупного в лесхозе питомника. Мое разноплановое хозяйство состояло не только из плантаций, хранилищ-ледников, но и шишкосушильни, складов с главной ценностью – семенного фонда. Мы отправляли в восемь областей и четыре автономные республики Поволжья элитные семена.
Получив диплом Бузулукского лесного техникума, одел вожделенную темно-синюю форму с зелеными петлицами. Трехлетний стаж, плюс диплом и новая должность легко помогли поступить в ленинградскую академию.
Отправляя меня на учебу в Питер (в те годы Ленинград), наш главный лесничий Павел Гончаров подарил толстенный редкий фолиант – «Справочник лесничего». Эта книга до сих пор находится на почетном месте в моей личной библиотеке. Надо отметить, что все эти годы Гончаров много времени уделял моей учебе, помогал и активно поддерживал в работе. Он поистине был влюблен в свою благородную профессию. И неоднократно имел награды (в том числе золотые и серебряные медали) ВДНХ. Павел Александрович прекрасно знал историю отечественного и местного лесоводства. Мне особенно запомнились несколько эпизодов из жизни нашего Куньего бора.

Дворянин, эсер и герой труда

Более 150 лет назад из глубины Азии начали надвигаться в Поволжье шквалы  суховеев. Тогда самарский лесовод-чиновник Николай Генко разработал масштабный план противодействия засухе. Он добился не только решения в масштабах самарского губернаторства, но и выделения целевого бюджета от царского правительства. Более пятнадцати лет (!) активно реализовывалась эта программа. В степной части Самарской Луки уже «разрешенные» лесные массивы Куньего бора получили живительное второе дыхание.
Под личным руководством Генко были высажены более восьми тысяч гектаров лесополос вдоль дорог и поймах рек губернии. Такое же количество было высажено и в местах бывших вырубок. Зеленый заслон встал на пути суховеев, климат стабилизирован почти на полвека! За свой труд Николай Генко был удостоен ордена и получил честь называться дворянином. Кстати, тогда же дворянином стал инспектор школ Симбирской губернии Илья Ульянов, отец будущего Ленина…
В начале XX века в Куньем бору работал сначала объездчиком (лесником), а потом и смотрителем местного лесопитомника Василий Соболев. За самоотверженную работу по восстановлению бора в 1936 году он получил звание «Герой труда». Тогда еще не было высших традиционных наград «Героя Советского Союза» и «Героя социалистического труда». По положению, утвержденному ВЦСПС в 1921 году, звание героя труда присваивалось по предоставлению рабочих собраний и по конкретным масштабным свершениям. Тогда эти герои были редкими, цена той «звездочки» – высока.
В начале 1967-го все готовились к 50-летию Великого Октября. Тогда я стал свидетелем любопытного разговора Гончарова с первым краеведом Ставрополя Александром  Тураевым. Они давно знали друг друга, много говорили и откровенно оценивали то время. Тогда я впервые узнал, что Советская власть в Ставрополе победила спустя почти полгода после Октября, что к началу марта 1918 года большевиков в городе тогда вообще не было. Первый совет, установивший новую власть, возглавил левый эсер Василий Баныкин. И самое главное первым декретом стал декрет об экспроприации частной собственности на землю и о жесткой охране лесов. Был восстановлен царский закон института лесных объездчиков (лесников), организованы вооруженные дружины по охране Куньего бора, которые жестко карали за самовольные порубки не только в рощах, но и в лесополосах.

Лесовод – Василий Татищев

В начале XVIII века самым гениальным «птенцом Петра» был военный и дипломатический разведчик, а затем начальник всех казенных заводов Урала Василий Татищев. Многообразный талант этого человека колоссален. Он разработал методику профессиональной педагогики, основы палеонтологии, минералогии, экономической философии и так далее. Не говоря уже о строительстве под его руководством Перми, Екатеринбурга, Орска, Оренбурга.
Будучи на Урале, он первым разработал научно-практическую методику эксплуатации лесных угодьев, подготовил правила лесовосстановления, написал большой историко-географический труд, в котором детально описал леса российской империи.
В 1737 году Татищев не просто выбрал очень удачное место для города-крепости Ставрополя, а тщательно подготовил инструкцию по разработке делянок рубки деловых сосен (по стандартным размерам). За зиму с делянок срубили и спилили шестиметровые сосны для бревен. И за весну-лето была выстроена компактная крепость с артиллерийскими фортами, казармами, складами, просторными зданиями для начальника гарнизона и калмыцкой княжны Анны.
Кстати, не дай Бог, чтобы хотя бы одно дерево было срублено в верстовой (почти два километра) черте у берега Волги или Куньей Воложки. Еще со времен азовских походов Петра Первого за срубленное у реки дерево тут же казнили независимо от чина!
В тот же год Татищев подготовил красочную карту Самарской Луки (он был профессиональным топографом и геодезистом!), описал окрестности Жигулей, особое внимание уделив Куньему бору. Тогда в его чащах обитали не только лоси, но и косули, кабаны, волки, куницы и даже медведи…
Во время работы военным разведчиком и дипломатом Василий Никитич, отличный плотник и токарь по дереву, неоднократно находился в «командировках» в Пруссии, Польше, Финляндии и Швеции. Он видел, как бережно относились тамошние власти к эксплуатации лесных богатств. И постоянно подчеркивал необходимость строительства мощных лесопилок, неоднократно говорил Петру Первому: «Государь, негоже гнать за рубеж лес в виде кругляка!»
Кстати, более десяти лет президентства Владимира Путина так и не смогли переломить ситуацию, когда 90 процентов нашего лесного экспорта состоит именно из такого кругляка, то есть из первичного древесного материала. Маленькая соседняя Финляндия заготавливает в 50 раз меньше древесины, но процент делового выхода (в виде качественной бумаги, картона, мебели и полуфабрикатов) там в 10 раз больше, чем в России!
 
Засуха совести

В августе прошлого года на страницах «Вольного города» был опубликован пронзительный фенологический очерк пасечника Евгения Герасимова «Засуха. Год четвертый». Регулярно читающий «Вольный город» тольяттинец тогда ужаснулся прогнозу на будущее нашего мегаполиса.
Но вот еще семь лет назад тольяттинский ученый, профессор института экологии Волжского бассейна Эрланд Коломыц опубликовал свою разработку модели глобальных природных изменений в регионе. По его прогнозу в ближайшее десятилетие в центре Поволжья степь подвинет леса. «Часть из 2600 рек и речушек, впадающих в Волгу, пересохнет. Уже к 2010 году могут начаться проблемы с выращиванием сельхозкультур. Уменьшение растительного покрова и увеличение выбросов в атмосферу углекислого газа неизбежно ускорят процесс появления засухи, лесных пожаров, умирания лесополос и даже лесных массивов. Если уже сегодня не начать противодействовать этим процессам, то сдвиг климатических зон в нашем регионе станет необратимым…»
Слабые и робкие стенания общественности реализуются непрофессиональными акциями восстановления погибшего от пожара леса. Один лишь яркий пример с высадкой саженцев кедра чего стоит, не говоря уж о микроскопических посадках насаждений в год!
Надо четко понять, что для спасения нашего леса необходимо ежегодно высаживать не 10-15 гектаров новых насаждений, а в 10 раз больше! Естественно, что необходимо окончательно и жестко запретить строительство коттеджей и других зданий в водоохранной зоне, у берега Жигулевского моря, на опушках тольяттинского лесничества у черты города, особенно в Центральном районе.
За четверть века мы потеряли не только государственные питомники нашего лесхоза, но и угробили мощное СУ «Озеленение ВАЗа». Прибавьте потери цехов озеленения при химических заводах Тольятти. За последние годы практически прекратилось высаживание новых лесополос вдоль федеральных и местных автотрасс. У нашего города уже нет сил даже для быстрого восстановления имевшейся лесополосы на Южном шоссе.
Погоня за быстрой прибылью оттеснила мощную государственную собственность, которая практически стала частной. Как итог – наступила «минимизация» расходов на поддержку зеленых насаждений не только в парких и скверах, но и на территориях промкомзоны, на территории заводов, в том числе ВАЗа.
Увы, остатки совести у новоявленных капиталистов России давным-давно засохли! Но почему же в капиталистической Скандинавии так лелеют леса и парки? Почему в Европе уже более ста лет (то есть уже при промышленном капитализме) традиционно действует формула: срубил для своих нужд дерево – посади десять, а потом еще десять лет ухаживай, подсаживай новые?! Выходит, у тамошних нуворишей совесть не засохла?
Надо постоянно напоминать, что остатки Куньего бора являются не только собственностью города и даже не только собственностью всей современной России. Это – будущее и собственность наших внуков и правнуков, это коллективная собственность потомков!
Риторические вопросы: что мы оставим следующим поколениям? Неужели только неухоженные пепелища и засохшие столетние сосновые рощи и вековые дубравы?
Теперь нет альтернативы: или мы впустим в нашу лесостепь горячие суховеи, и через десятилетия здесь будет ковыльная степь, а может даже, полупустыня, или энергично возьмемся за восстановление леса, чтобы дать «второе дыхание» некогда мощному Куньему бору…

Валерий ИВАНОВ,
специально для «Вольного города»