Спустя шесть лет я снова в водном походе на Байкале. Тогда, в 2013 году, был байдарочный, вдоль восточного берега. Сейчас – на трех катамаранах в составе группы тольяттинских туристов, вдоль западного берега до Малого моря, включая остров Ольхон.
Энергетическая… оторопь
Байкалушка в этот раз обошелся с нами бережно, ласково. Местные тоже удивляются, как теплы были его воды. Я пять раз на разных стоянках сделала свои 100 гребков без судорожной спешки, с растянутым удовольствием. Особенно в бухте Песчаной. А в заливе острова Огой с походной баней: из жара – в чистейшую купель! Хотелось длить это бесконечно, но перед строгим авторитетом Байкала сдерживала себя. Не без труда.
Берега Славного моря удивили разнообразием скал. Бурно работало воображение. Мы наперебой высматривали фигуры и сюжеты, но особенно поразили мощные правильные пирамидальные формы. Сразу – мысль про их энергоемкость. Природа, как великий зодчий, воздвигла их здесь в изобилии. Наиболее чувствительные к таинственным энергиям люди-локаторы нашли в свое время на Байкале множество мест для шаманских ритуалов.
Тишина, иногда подчеркнутая криками чаек, любопытные головки нерп, выныривающих то тут, то там, иногда появляющиеся на байкальской тропе туристы – вот и все реальные наблюдатели за нашим скольжением по глади Великого озера.
Но впечатление постоянного Всевидящего Ока идет то ли от выразительных камней и живой воды, то ли от изменчивого ветра и бездонного неба. Здесь всё тайна и многозначность. Наиболее точно, пожалуй, сказал сибиряк Валентин Распутин:
– Человека всякий раз брала оторопь при виде Байкала.
Описать Байкал невозможно. Можно только говорить о своем впечатлении от него. Да и то…
Раннее предрассветное утро на острове Огой вблизи Ольхона. Все спят, а меня какая-то сила выталкивает из палатки и влечет на вершину, где белеет Всеблагая ступа – священное место поклонения буддистов. Там встречаю восход солнца и, запечатлевая его на видео, непроизвольно озвучиваю то, что вижу и чувствую:
– Весь мир передо мной. Я люблю тебя, жизнь! Боже мой, до чего это прекрасно. Байкал, Байкалушка, спасибо тебе! Люди, Высший разум, это невообразимо, это на разрыв сердца. Это стоит, ребята, пережить. Вот они там, внизу – спят в палатках. Ребята, вставайте, вставайте, смотрите – новый день рождается!
Пересматривая сейчас это видео, думаю – почему вдруг «вылезла» из меня спонтанно лирика? И понимаю: это заявила о себе главная наша нехватка, сожаление, что жизнь на излете, в то время как душа на взлете.
Что может рассказать капля о море? Песчинка – о пустыне? Звездная пыль – о Вселенной?
Оторопь! Потому что быстро наполняешься по самую крышку и замираешь: мал сосуд для такого необъятного величия. И тем не менее – сопричастность. Тебе посчастливилось отойти от любопытствующего многолюдства и замереть, ощущая в себе приток животворной энергии. Если попросту, по-бытовому – как вилку в розетку, ставя телефон на подзарядку (актуальнейшее действие в этом походе!), так и «вилку своей души» подключаешь к энергетической сети Байкала.
Сибиряки – особенный народ
Да, теперь о людях в этом походе. Байкал щедр не только на природную красоту, но и на удивительную человеческую породу. Уже самая первая встреча на его берегу подарила бурю эмоций. Как это было.
Уставшие от нестыковок первого организационного дня, мы поставили палатки вдали от людей, но провалиться в желанный сон долго не могли. Понаехали местные с алкоголем и громкой музыкой. Бум-бум-бум по ушам. Невозможно ни перемогнуться, ни переждать, ни удалиться. Извелась вся. Выбираюсь из палатки, иду на звуки, как в последний бой. Разве пьяных вразумишь?! Стою поодаль, наблюдаю: несколько молодых крепких парней прыгают в зигзагах светомузыки. Шабаш какой-то. Не достучаться ни до ума, ни до сердца. Собираюсь безнадежно ретироваться.
Вдруг отделяется от компании один и говорит неожиданно человеческим голосом:
– Что, громко? Мешаем? Вы кто? Вы где? А мы вас не видели.
Слово за слово. Мы буквально зацепились друг за друга в окружении подошедших его друзей. Он пел Есенина, приглашая меня поддержать. Потом мы ходили с ним по дороге, он рассказывал о своей жизни, о Достоевском, которого взахлеб читает – осознанно, глубоко. Мне показалось уместным процитировать ему Канта – про звездное небо над головой и нравственный императив внутри нас.
– Как вы интересно говорите, – была его реакция.
Но гораздо интереснее был его исповедальный рассказ о своей жизни с рефреном: «Как же я возненавидел себя. Как жестоко и неправильно жил». Да, прошел огонь и воду. Но сам себе поставил вопрос: «Для чего я живу? Какой от меня толк?» И отвечает на эти вопросы делом – конкретным. Искоренил на своей малой родине наркоторговцев. Задвинул прикормленную ими власть, правохоронительную. Сейчас молодняк тянется к нему. Открытый взгляд. Трезвые мысли. Реальные шаги по улучшению жизни – своей личной и окружающих.
Вопрос убавления громкости музыки был решен, конечно. А мы с ним долго еще не могли наговориться, обнялись на прощание, обменялись контактами. Я обещала послать названия книг «сибирского Достоевского» – Валентина Распутина, о человеческом достоинстве и подлости.
Михаил, так зовут моего ночного знакомца, беспощадно расковырял себя и выбрал путь реальных изменений, а не бессильной рефлексии. Я в не меньшем восторге от этой встречи, чем от природных красот Байкала. Издавна сильна Сибирь крепкими характерами. Есть у нас будущее!
Неожиданно повел себя на встрече с нами и другой сибиряк. В одном из поселков далеко в море уходит мыс. Обходя его, наши сцепленные между собой три катамарана устремились вглубь озера перпендикулярно берегу. Юркий катерок с российским флагом нарисовался внезапно со строгим призывом остановиться. На палубе – подтянутый офицер в форме МЧС. Допрос с пристрастием: почему отклонились от допустимых 50 метров от берега?
– Мне доложили, что какая-то халабуда уходит в открытое море. Подует баргузин – и всё хозяйство разнесет в пух и прах вместе с вами. Остановитесь! Причальте! Платите штраф!
Мы повесили носы. Тревожными были версии возможного развития этой истории. Руководитель «халабуды» пошел на беседу с офицером. По привычке дорожных российских разборок нами предполагались поборы.
Вдруг наш кэп и «мчс» пожали дружески руки друг другу, и нам вслед – «счастливого пути!» Что это было?
А было исполнение главной функции дорожного надзора: «моя милиция меня бережет», а не стережет. Диво дивное, чудо чудное. Сибиряки – особый народ! Ни штрафа, ни взятки. Только строгая забота о нашей безопасности. Мы на радостях даже назвали свою флотилию халабудой.
Знай наших, тольяттинских!
Не удержусь от соблазна пропеть аллилуйю и нашему организатору всех этих чудес – Алексею Сульдину! Я на пике восторга обернулась к нему, сидящему у руля, со словами:
– Какой же ты, Леша, волшебник – тридцать человек оптом погружаешь в состояние счастья, такая душевная щедрость!
Он спокойно, без пафоса ответил:
– Для себя стараюсь.
Такой вот разумный эгоизм. Его эго насыщается удовольствием, принося счастье большому количеству людей. Простая, но трудноприобретаемая жизненная философия. Хотя открытая давно: «Заботясь о счастье других, мы находим свое собcтвенное» (Платон).
Да, мы – люди, не ангелы. Да, мы несовершенны. И в экстриме тайно и явно покусываем друг друга, отвоевывая свои маленькие земные радости. Тянуть всё к себе так естественно, судя по детям. Вовсе не «мама» первое слово, а «дяй!» Даже не слово, а жест.
Но подозреваю, что вообще душа каждого является в этот прекрасный и яростный мир с целью вырваться из скорлупы маленького «я» на свободу могущественного «мы». Поменять намерение с получения (дай!) – на отдачу (возьми!).
Когда-то лучшие, бескорыстнейшие люди России нацелили целую страну на такой путь. И нам, бессребреникам, было на этом пути трудно, но душевно комфортно.
На том же острове Огой, который венчает Всеблагая ступа, мы тихим вечером вспоминали по кругу светлые моменты своего детства.
Елена Стрелкина очень незатейливо, но трепетно нарисовала историю девочки с ключом на шее, который постоянно терялся. Она нашла выход: пробежится по квартирам соседей, посмотрит, у кого похожий замок, попросит их ключ ненадолго, откроет свою дверь – поставит в притвор детскую обувку, чтоб не захлопнулось, сбегает отдать ключ хозяевам – и домой назад!
Знаковое воспоминание из советского детства. Совки, говорите? Да хоть как называйте. Распахнул ворота перед вседозволенностью наш доморощенный капитализм – и ринулись многие грести под себя с ненасытностью пушкинской старухи из сказки о золотой рыбке. И что? Душа-то мается у разбитого корыта. Главные вещи в жизни – вовсе не вещи. Посмотрите в интернете последнее признание богатейшего человека Стива Джобса перед уходом в мир иной. Впечатляет.
А я слушала сибиряков-попутчиков в поезде. Семья, которую про себя назвала лучистой – они буквально излучают счастье, доброту, внимание друг к другу и наружу. Разговорились. Я – о заразительности их состояния, о том, что, наверное, многие примагничиваются, заряжаясь их доброй энергией.
– Да, – соглашается мягкая уютная женщина, – но бывает невозможно зарядить. Вот сестра родная. Как сыр в масле катается, гордится, что может себе позволить всё, что ни пожелает. И вечно в мрачном настроении. После ее ухода мы чувствуем себя какими-то опустошенными, выкачанными.
Увы, запихивать в себя бесконечно материальные блага невозможно – пресытишься. Батон колбасы съешь – вырвет. А отдача – процесс бесконечный, благодарный.
Это же семейство втащило в купе много неподъемных сумок на станции Зима. Но в Красноярске ополовинило груз, отдав щедрые свои дары друзьям сына.
Может быть, главная цель этого похода на Байкал как раз в том, чтобы ворохнулась душа каждого в сторону самоотверженности. В том числе через притягательную достоверность такого выбора в жизни многих участников похода – Алексея Сульдина, Геннадия Милова, Алексея Гетто, Галины Верковой, Лидии Рябовой. Они как бы рождены с бессознательной установкой на приоритет общего над личным.
Руководитель нашего турклуба Галина Веркова перед каждым походом настроена решительно: всё, хватит, еду простым туристом, поручу кому-нибудь общие заботы. Как бы не так, всё опять фокусируется на ней.
А в этот раз у нее дополнительная забота – внучка Алиса. Трезвая нормальная подруга сделала мощный втык перед походом:
– Ты с ума сошла, такая ответственность!
Ненормальная?! Да, нормальные бабушки дома внучкам пироги пекут, а ненормальные на Байкал волокут. Она волочет и внучку, и нас. Именно она сидит на вокзале в Иркутске со всеми вещами, именно ей не достается ни гермомешка, ни лучшего места для палатки, ни времени для зарядки телефона.
Мы уже как должное воспринимаем, что она с нами не отдыхать едет, а служить всем, как мать Тереза. Как-то мощно Байкал обнаруживает суть все и вся.
Пушкин сказки писал не для детей. Их глубинный смысл – для взрослых.
И в нашем походе были нотки всем не довольной «старухи», которой почему-то должна служить коллективная «золотая рыбка», и безответный «старик», расходующий себя до изнеможения. И то, и другое нехорошо. Всё в меру. Пушкин потому-то и есть «наше всё», что гармоничен. Как Байкал. Огромный, мощный, разнообразный, щедрый, неиссякаемый, духоподъемный. Удивительный эффект от встречи с ним.
В последний мой приезд в белокаменную я испытала чувство придавленности от тесноты многоэтажной точечной застройки столицы. Подумалось: и чего это люди стремятся сюда на ПМЖ?!
А значительно более грандиозный Байкал совсем не подавляет, наоборот – «редкое чувство приподнятости и одухотворенности испытываешь от него». Абсолютно солидарна с Валентином Распутиным. Главное – когда идешь к нему не просто поглазеть, а «духовной жаждою томим».
Какая же наша отдача Байкалу, кроме искреннего восторга? Вон пишет «Российская газета», как пловец–экстремал из Швейцарии Эрнст Бромайс плывет в эти дни вдоль восточного берега Байкала и собирает наш мусор.
Нам тоже выдали на Ольхоне оранжевые мешки, по окончании они были возвращены с мусором. На стоянках всё бумажное сжигалось, железное закапывалось. Но какая сердечная боль, когда в последнюю ночь на Ольхоне не могли зачерпнуть воды из озера для приготовления ужина – прибой принес такую муть: рядом километровая очередь из машин, ждущих переправу.
А поначалу пили воду, зачерпывая ее на ходу, наклонившись с катамарана. Местные потом предупредили, что не следует этого делать в местах скопления людей. Да-а-а. Люди – вот главная проблема Байкала. Надеемся, что все-таки не мы, тольяттинские туристы.
Галина РЖАННИКОВА, Тольятти – Ольхон – Тольятти
