Такое шокирующее признание прозвучало от ученика начальных классов. Он и раньше приходил в школу то с поцарапанным лицом, то с шишкой на голове. На все расспросы отвечал неохотно и односложно: дескать, сам дома ударился о дверь. А тут не выдержал и рассказал, что его постоянно бьет мама.

Мальчик для битья

Поскольку потерпевший является несовершеннолетним и даже малолетним, я изменил его имя, не указываю и другие сведения. Что касается данных матери, то они подлинные, так как у ребенка другая фамилия.
И еще. Показания ребенка, естественно, адаптированы, чтобы была понятна суть. Итак:
– Примерно в конце зимы или в начале весны мама напилась и уснула, закрывшись в комнате. Я долго стучался, но она не открыла. Тогда наша соседка взяла меня в свою комнату. В два часа ночи мама проснулась, стала материть меня и соседку. Она требовала, чтобы я вернулся домой, то есть в комнату…
Когда мама пьяная, я стараюсь уйти к бабушке. Однажды мы проснулись в пять утра от громких криков. На улице под нашими окнами стояла мама и материлась, требуя, чтобы я вышел к ней. Я боялся выйти, потому что знал – она меня побьет. Но все-таки вышел и заплакал, потому что было страшно. Мама пнула меня. Было больно и обидно.
Мимо проезжал какой-то мужчина на белой машине. Он крикнул маме:
 – Ты что делаешь?!
Тогда мама ударила рукой по стеклу машины, та уехала. Когда мы пришли домой, мама уснула, а я опять убежал к бабушке…
Мама готовила кушать в основном рыбу: жареную, соленую, сушеную. Если варила суп, то из рыбных консервов. Часто я сам покупал себе еду: колбасу, хлеб, яйца. Где деньги брал? Из копилки, а еще бабушка давала. Я умею яичницу готовить, знаете, какая она вкусная у меня получается! Могу угостить…
Уроки со мной делала мама, но если я чего-то не понимал, хватала за волосы. Однажды в комнату пришел незнакомый дядька с бутылкой водки. Я делал уроки. Когда дядька ушел, пьяная мама взяла планшет и ударила им по голове. Планшет разбился, мне было очень больно, я заплакал. Мама ударила меня рукой, сказала, что я что-то не сделал. Я об этом никому раньше не рассказывал, только бабушке…
Летом мы были в гостях у бабушки. Мама – нетрезвая, ей не понравилось, что я шалю, за это стала бить меня кулаками по голове и спине. Было очень больно, я заплакал, стал просить, чтобы она меня не била. Бабушка оттащила ее в сторону. Через несколько дней у меня на спине появились синяки. Мама велела нигде не снимать футболку, было очень жарко, но я терпел…
Пьяная мама неожиданно подошла и приложила зажженную сигарету к моей ноге. Я заплакал, а мама стояла и смеялась. Потом она приложила сигарету к моей руке. Я пытался вырваться, она схватила за руку и снова ткнула горящей сигаретой. Мне казалось, что это никогда не кончится.
Когда вырвался, хотел убежать, но дверь комнаты была закрыта. Мама потушила сигарету, легла на диван и уснула. Тогда я открыл шкаф, взял кусочек ватки и прикладывал к ранкам. Было очень больно, но я терпел молча, боялся, что мама проснется и всё повторится…
В комнате, где мы жили, стояли диван и кровать. На диване спал я, на кровати – мама с мужиком…

Хотела задушить?

Поворотом в этой череде издевательств стали события 21 февраля. Примерно в 22:30 уставший ребенок уснул. Мать его разбудила через час. Зачем? Вспомнила, что он не сделал уроки. В полночь!
Сначала Смолькова била ребенка по голове, потом куда попало. Но этого ей показалось мало. Она взяла подушку, положила ее на лицо сына, стала прыгать (!) и кричать:
– Чтобы ты сдох! Ты мне мешаешь жить! Вали к своему папочке!
Алеша, по его словам, стал задыхаться, но сумел вывернуться. Он просил мать успокоиться, плакал. Мальчик понимал, что плач вызывает у нее прилив агрессии, но сделать ничего не мог. Слезы сами катились у него по щекам.
Потом уставшая истязательница рухнула в кровать и захрапела, а ребенок долго тихонько всхлипывал и не мог уснуть. В школу утром он опоздал на 25 минут. Классный руководитель, естественно, спросила, что случилось. Мальчик не выдержал и всё ей рассказал.
Я специально акцентирую внимание на словосочетании «не выдержал». Дело в том, что Смолькова наказывала ребенка, если он кому-нибудь рассказывал об издевательствах. Как наказывала? Била еще сильней.
Поэтому, рассказав учителю о случившемся, он, всхлипывая, попросил:
– Не отдавайте меня маме, пожалуйста…
Педагоги тотчас позвонили его отцу и вызвали в школу, а еще обратились в полицию. В результате после проведенной проверки в отношении Смольковой было возбуждено уголовное дело. По трем статьям.
Отец забрал сына к себе. У мужчины другая семья: жена (она постарше его) и двое разнополых детей, один из них – совместный. Все живут в двухкомнатной квартире. Тесновато, конечно, но это гораздо лучше, чем комната в общежитии.

Одна и та же грязная рубашка

Чтобы картина была полной, приведу фрагменты показаний основных свидетелей.
Отец:
– С Людмилой я прожил пять лет и развелся, потому что она стала пить и гулять по ночам. С ребенком виделся примерно раз в месяц, когда переводил деньги на карту Смольковой. По решению суда сын должен был проживать с матерью.
Однажды взял его в гости к своей матери в Жигулевск. Там пошли мыться в баню, и я увидел на руке и ноге Алеши ожоги. Спросил, откуда они. Сын рассказал.
Как-то позвонила бывшая теща, попросила подъехать. На следующий день я приехал, она рассказала, что Людмила пьет в компаниях посторонних мужчин, а потом матерится и бьет сына…
Вот кто мешал отцу ребенка раньше вмешаться в ситуацию, если он знал ключевые моменты?
Жена отца:
– Мальчик панически боится свою мать, какое-то время его мучили ночные кошмары. Помню, он случайно уронил бокал с водой, испуганно посмотрел на меня: такое чувство, что ждал удара. Я махнула рукой, ничего страшного, а он сказал, что мама его за это точно бы избила.
Недавно Алеша пришел из школы и горько заплакал. Я спросила, что случилось. Выяснилось, что он получил двойку по математике и теперь ждет, что мы… его будем бить. Представляете?! Когда успокоился, рассказал, что мама часто его била за плохие оценки…
Соседка Смольковой:
– Это было в общем коридоре девятого этажа. Смолькова схватила сына за волосы, потом стала бить по голове. А на площадке перед нашим подъездом, никого не стесняясь, дважды сумкой ударила мальчика по голове. Не знаю, что находилось в сумке, но чувствовалось, что там что-то тяжелое.
Я сделала ей замечание. Она в ответ крикнула, что этот (бранное слово) украл у нее деньги. Алеша плакал и уверял, что ничего не брал. Тогда Смолькова дала ему пощечину…
Классный руководитель:
– Я посещала Алешу на дому. В комнате всегда были антисанитарные условия: грязный стол с остатками еды и немытой посудой, огромное количество тараканов, покрытые пылью полы. Кстати, этот стол единственный, он и для приема пищи, и для подготовки ребенком уроков. Вещи разбросаны по всей комнате…
Педагог-психолог:
– Когда мальчик пришел в школу, он не был адаптирован к учебному процессу: мог беспричинно вставать, ходить по классу, вступать в диалог с детьми и педагогом, пока тот объясняет тему. Это говорило о педагогической запущенности со стороны родителей, прежде всего матери.
Во время групповых занятий Алеша был активным, выполнял все необходимые задания, задержки психического развития у него нет. Если бы с ним занимались дома, он учился бы хорошо. Часто ребенок приходил в класс не выспавшимся, усталым, говорил, что мама ночью с дядями пила водку. Иногда засыпал прямо на уроках. Были случаи, когда домашнее задание он делал или утром перед уроком, или сразу после уроков.
Если во время общения с ним повысить голос или подойти поближе, он начинал сжиматься. Это свидетельство того, что дома к нему применяют физическую силу.
В школу мальчик приходил в грязной одежде, из которой вырос. Часто ходил в одной и той же рубашке или в одном и том же джемпере.
По словам матери, она сознательно воспитывает сына в дефиците внимания: не обнимает, не проявляет заботу и нежность. Только так якобы можно приучить мальчика к самостоятельности…

«Наговоры» окружающих

Вообще, Смолькова всё отрицала, но не сразу. Обычно человек, попавший в уголовный переплет, имеет три статуса, которые сменяют друг друга: подозреваемый, обвиняемый и подсудимый.
Будучи подозреваемой, Людмила кое-что признавала. Вот как она описала (в адаптации) последний дикий случай:
– Примерно в 19:00 я вернулась домой, сын играл со знакомыми детьми в коридоре общежития. Потом он пришел домой и уснул на диване в 21:00. День у меня выдался плохим – я поссорилась со своим молодым человеком. Купила себе спиртосодержащий «коктейль» и выпила.
Примерно в 22:40 я узнала, что сын не выполнил домашнее задание, решила его разбудить, чтобы он выучил уроки. Сын не просыпался. Тогда стала его тормошить. Сын не просыпался. Я начала стаскивать его с постели, при этом, возможно, могла оцарапать ему руки.
Он начал плакать. Подушка лежала у него над головой. Я взяла ее, приложила к телу ребенка и спросила:
– Ты понимаешь, как нам тяжело?
После этого отбросила просто подушку в сторону. Сын продолжал всхлипывать. Я уже не обращала на него внимания, так как устала, легла и вскоре уснула. Я очень переживала, что ребенок не выучил уроки, поэтому расстроилась и между нами произошла ссора. А утром он, как обычно, ушел в школу…
Кое-что Смолькова признала еще, например, как материлась под окнами дома своей матери, как пнула плачущего сына, когда он спустился к ней. По поводу ожогов пояснила, что мальчик баловался спичками, произошло воспламенение, но рану на ноге она обработала аэрозолью, успокоив Алешу.
И еще цитата:
– Спиртные напитки я употребляю только по праздникам, но иногда в присутствии сына…
Сколько у нее праздников в году, неработающая Смолькова не пояснила.

Три свидетеля защиты

Став обвиняемой, а потом и подсудимой, Людмила всё отрицала. По ее словам, отношения с сыном были хорошие, без ругани и побоев, в комнате – чисто, ребенок – всегда накормлен. А вот бывший муж совсем не помогал в воспитании Алеши.
Тогда встал резонный вопрос. Даже два:
– Откуда у мальчика телесные повреждения? Почему он и свидетели утверждают, что истязания были?
Смолькова ответила, что не знает, откуда у ребенка следы побоев, ведь она его не трогала пальцем. Что касается свидетелей, то они (бывший муж, соседи, педагоги и даже родная мать) говорят неправду. А сын – внушаем, поэтому надо провести дополнительную психолого-психиатрическую экспертизу. Для чего? Чтобы выяснить степень внушаемости ребенка, оказания на него влияния взрослых, в первую очередь отца и учителей.
Суд отказал в назначении такой экспертизы, посчитав, что достаточно ранее проведенных исследований.
Несмотря на то, что Смолькова страдает алкоголизмом, состояла на учете участкового как семейный дебошир и привлекалась к административной ответственности за неисполнение родительских обязанностей, нашлись три свидетеля, которые хвалили ее… за воспитание сына. Это мать, кардинально изменившая показания, родной брат и учительница первого класса.
С родственниками всё понятно, но почему в свидетели защиты пошла педагог? Ее уговорили, заинтересовали, попросили? И что она сообщила? Учительница рассказала, что в первом классе обучала Алешу. Мальчик не был подготовлен к школе, слабо усваивал материал, поэтому она посоветовала пройти психолого-медико-педагогическую комиссию. Мать с ней согласилась.
Также учительница отметила, что Смолькова тогда посещала школу, но не ходила на родительские собрания.  И вспомнила, что у первоклассника были форма, вторая обувь и школьные принадлежности! Вероятно, наличие второй пары дешевых кроссовок и должно означать безграничную любовь матери.
Государственное обвинение в суде поддерживала представительница прокуратуры Автозаводского района. Ее позиция – лишить Смолькову свободы на пять лет. Суд дал на год меньше.
Адвокат подсудимой обжаловала вынесенный приговор, расписав в апелляционной жалобе, какой хорошей матерью была Людмила, как она ежедневно заботилась о сыне, не била его и не ругала. Поскольку «любит своего ребенка и не желает причинить ему какие-либо страдания». Интересно, когда адвокат всё это писала, о чем она думала: о полученном гонораре, о совершенно постороннем и приятном, о циничности нашего общества? О чем?
Мы никогда об этом не узнаем. Зато можем сообщить результаты апелляции. Коллегия
по уголовным делам областного суда на этой неделе оставила приговор в силе.

Сергей РУСОВ