Являясь крупным химическим предприятием, «Тольяттиазот» ежегодно тратит немалые деньги на промышленную безопасность и экологию. В свое время «Вольный город» уже писал про заводские очистные сооружения, про акцию по посадке леса, экологический форум ELPIT и другие мероприятия, подчеркивающие то, что руководству ТоАЗа небезразлична эта тема. А на днях мы, встретившись с заместителем главного инженера по охране труда и окружающей среды Петром Костровым, поговорили с ним в том числе и об экологии.
– Петр Леонидович, на каком уровне промышленная безопасность на «Тольяттиазоте»?
– На очень хорошем, хотя, конечно, нужно стремиться к высшей категории.
– Какую сумму ежегодно предприятие тратит на экологию?
– Около 200 миллионов рублей. Стоит отметить, что солидная часть суммы идет на поддержание работоспособности, капитальный ремонт и модернизацию очистных сооружений, что влияет на улучшение качества стоков. Предусмотрены затраты на агрегаты, исследования (в 2014­м независимая компания проводила экологический аудит), а еще мы второй год подряд заключаем договор и перечисляем по 2 миллиона рублей национальному парку «Самарская Лука». У них есть несколько направлений деятельности, и мы сами выбираем, на какое именно должны быть направлены эти деньги.
– В прошлом году «Вольный город» писал про очистные сооружения ТоАЗа, причем впечатления тогда остались самые положительные.
– У нас в городе три комплекса очистных сооружений, принадлежащих ВАЗу, «Тольяттикаучку» и «Тольяттиазоту», причем уровень у всех примерно одинаковый. К сожалению, проекты разрабатывались еще в 70­х годах, а нормативы с тех пор стали гораздо более жесткими, так что приходится предусматривать затраты на реконструкцию.
– Очистные сооружения не успевают за прогрессом?
– Именно так. На «Тольяттиазоте» за эти годы мало что изменилось в плане выпускаемой продукции, однако мы также занимаемся очисткой сточных вод Комсомольска и Поволжского, а вы не забывайте, сколько сейчас применяется разнообразной химии для более эффективной стирки, чистки… Естественно, все эти стоки попадают к нам, и очищать их довольно сложно. Могу сказать, что начиная с 2010 года мы исключили из процесса последнюю стадию – хлорирование, заменив его ультрафиолетовым обеззараживанием. То есть хлор в Волгу перестал попадать. Была проведена большая работа по ремонту аэротенков, отстойников, замене центрифуг, что также благоприятно сказалось на качестве очистки. Тем не менее нормы очень жесткие, и чтобы им соответствовать, мы запланировали масштабную реконструкцию, требующую очень серьезных вложений. Речь может идти о 3­5 миллиардах рублей.
– А почему получается так, что затраты, связанные с очисткой городских стоков, легли на плечи предприятий? Может быть, властям города и области стоит подключиться и оплатить часть из тех 3­5 миллиардов на реконструкцию?
– Так получилось, потому что при СССР подобное считалось обычным делом. Просто повесили очистные сооружения на баланс предприятий – и все. Естественно, мы ежегодно подаем данные о затратах на очистку и получаем деньги из тех сумм, которые оплачивают горожане (в квитанциях за услуги ЖКХ есть специальная графа). Но тема эта очень сложная, поскольку переводимые суммы не всегда соответствуют реальным затратам на очистку. К примеру, Поволжский уже более четырех лет вообще ничего не платит, однако мы ведь не можем остановить очистку воды, так что часть расходов завод берет на себя. Что касается взаимодействия с городскими и губернскими властями, то мы информируем их о запланированной реконструкции, но сидеть и ждать, когда дадут деньги, разумеется, не будем. Во­первых, штрафы за нарушения норм очень большие, а во­вторых, река Волга – наше общее достояние и загаживать ее, конечно же, не хочется. Нужно понимать, что экология, пожарная безопасность и охрана труда всегда были, есть и будут затратными статьями для любого предприятия.
– Как­то наш мэр обмолвился, что сильно цветущая летом Волга – это наша плата за прогресс, дав понять, что на экологию сильно влияет работа крупных заводов. Что вы думаете по этому поводу?
– Цветет Куйбышевское водохранилище, а все городские предприятия сбрасывают стоки в Саратовское, а конкретнее – в районе Копылово. Получается, что к нам попадают сбросы из городов, расположенных выше по Волге – Ульяновска, Казани и так далее. Есть достоверные данные о том, что Саратовское водохранилище чище Куйбышевского.
– То есть, если областное правительство решит серьезно заняться этим вопросом, то корни надо искать в Ульяновске и Казани?
– На самом деле все гораздо сложнее и причин у загрязнения Волги больше. Помимо прочего, не нужно забывать, что зона у нас здесь застойная, а никаких очисток дна не проводится.
– Давайте перейдем от очистки воды к проводящейся на
ТоАЗе реконструкции агрегатов. Насколько серьезные изменения происходят с точки зрения экологии и промышленной безопасности в целом?
– Здесь также основная задача – не превышать допустимые нормы выбросов. Возьмем, к примеру, огневой подогреватель газа, использовавшийся на трех агрегатах аммиака (АМ­76). Там была такая технология: змеевик, по которому идет газ на технологические нужды, греется топливными газами, а продукты горения, естественно, круглосуточно выбрасываются в атмосферу. Так вот, после небольшой реконструкции этот огневой подогреватель исключен из технологической схемы.
Далее. Практически все агрегаты аммиака «Кемико» раньше сбрасывали в атмосферу десятки тонн вещества СО2 (диоксид углерода), а теперь, после реконструкции регенераторов, его используют в производстве карбамида, метанола, углекислоты. Таких примеров можно привести много. Любое теплообменное оборудование со временем забивается, и его просто необходимо менять, что мы и делаем. А вообще, при нормальной работе агрегатов факелы фактически не горят, поскольку сбросы сведены к минимуму.
– Насколько высок уровень работающих у вас специалистов? И сотрудничаете ли с вузами, готовящими экологов, а именно ТГУ и Волжским университетом имени Татищева?
– У нас работают выпускники этих вузов. Что касается уровня специалистов, то лаборатории по выбросам в атмосферу и сточным водам имеют соответствующую аккредитацию, при получении которой оценивается в том числе и квалификация специалистов.
– Много ли экологических проверок проводится на «Тольяттиазоте» с учетом того, что еще год­два назад тема безопасности (точнее, небезопасности) часто использовалась при информационных атаках на предприятие?
– Проверки проводятся по графику либо при поступлении каких­либо жалоб в Роспотребнадзор или другие органы. Да, за последние годы их было довольно много, причем несколько раз мы пытались выяснить, кто же все­таки пишет на нас жалобы, но когда приезжали по адресу, выяснялось, что такой человек там не проживает.
– С представителями так называемого «зеленого патруля» доводилось общаться?
– Неоднократно.
– Насколько адекватные люди?
– Мы их называли экокиллерами. Приведу один пример. В районе ТоАЗа разрабатывается несколько песчаных карьеров, в том числе несанкционированных. Так вот, на одном из них образовалась самая настоящая свалка, куда и нагрянули эти самые «зеленые» в компании с журналистами газеты «Понедельник» и даже представителями следственного комитета.
Итак, есть свалка, хозяина которой правоохранительные органы найти не могут, и даже не хотят говорить, кто он. Сначала пытались утверждать, что это ТоАЗ там что­то строил, но проверка показала, что это не так. Тогда пошли другим путем. Нашли одну… лампу из какого­то погорелого дома (рядом валялись деревянные бревна) и стали заявлять, что это отходы первого класса опасности. Мы говорим: «На ТоАЗе нет деревянных домов!» Так все равно написали, что это мы там складируем опасные отходы. А уж когда нашли (или подбросили) полиэтиленовый пакет с надписью «Тольяттиазот» (в таких раздают заводчанам подарки на различные праздники), так обрадовались, как будто это главное доказательство нашей причастности. А если бы пакет с надписью «Газпром» нашли?
У нас существует учет вывоза отходов. Транспортируются они исключительно на специализированные полигоны в Самару. Не в наших интересах устраивать несанкционированные свалки рядом с заводом, чтобы потом за это отвечать.
В общем, конкретных доказательств нашей причастности к той свалке по сути не было, однако потом вышла публикация в «Понедельнике», где все перевернули с ног на голову.
– Осенью 2013 года представители «Вольного города» были свидетелями того, как работники ТоАЗа сажали деревья на месте сгоревшего леса в районе Поволжского шоссе. Планируете ли вы в дальнейшем участвовать в таких мероприятиях?
– Прошлой осенью также планировались посадки в районе санатория «Надежда», однако октябрь был достаточно холодным и существовала опасность, что саженцы могут погибнуть. В итоге решили перенести мероприятие на весну. Что касается тех деревьев, на посадке которых вы присутствовали, то у нас есть договор, и согласно ему в течение пяти лет мы следим и ухаживаем за этим участком, а именно прореживаем и досаживаем. Пока приживаемость там хорошая.
– Вопрос, касающийся другого вида вашей деятельности – охраны труда. Если не ошибаюсь, в скором времени должен измениться процесс аттестации рабочих мест…
– Не могу сказать, что изменения столь кардинальные. Раньше была аттестация, а теперь это называется спецоценка условий труда. Говорилось о том, что за этим может последовать отмена некоторых льгот, однако пока выводы делать рано, поскольку не все методики расчета утверждены.
– В чем заключаются основные задачи специалистов по охране труда?
– Задачи большие, начиная от контроля применения средств индивидуальной защиты и контроля безопасного проведения ремонтных работ до проверок состояния рабочих мест и закрепленных территорий. Но отдел охраны труда не может все проконтролировать, поэтому к этой деятельности привлекается линейный персонал (ИТР). Также большую работу ведут уполномоченные по охране труда.
У нас в последние годы также успешно внедряются так называемые методы эффективной безопасности, учитывающие лучший мировой опыт в предотвращении опасных действий персонала и опасных условий, создаваемых персоналом. И в этой работе активно участвуют как линейные руководители, так и специалисты отдела охраны труда и руководители профильного направления в корпорации «Тольяттиазот», выполняющие также методологическую и консультационную функции. Так, сообща, мы прививаем более высокую культуру производства и культуру безопасности на заводе. Применение совокупности указанных инструментов в практике ОАО «Тольяттиазот» – крупнейшего производителя товарного аммиака, производителя карбамида и другой химической продукции – позволило предприятию в течение двух последних лет демонстрировать международный показатель травматизма LTIFR лучше, чем средний показатель по химической и нефтехимической отрасли среди отечественных предприятий.
– Много ли нарушений и насколько суровы наказания?
– В основном нарушения не слишком грубые, во всяком случае так может показаться людям, не работающим на серьезном производстве. Например, вовремя не проинструктировали работника или не сделали отметку в журнале. Что касается наказаний, то есть премия по производственному контролю (15 процентов), которая распределяется как раз в зависимости от результатов проверок и количества замечаний. Ну а если нарушения очень грубые, то можно лишиться не только этой, но и основной премии.

Беседовал